Описание картины Перова «Последний кабак у заставы. Описание картины В

Последний кабак у заставы. 1868 г. Холст, масло 51,1 x 65,8 см. Государственная Третьяковская галерея,

В. Г. Перов с огромным мастерством создает такие произведения, где затрагиваются темы глубоко драматические, даже трагедийные. Картина "" произведение наиболее совершенное по художественным образам и живописным достоинствам в творческом наследии Перова. Уходит к горизонту зимняя дорога, испещренная полозьями сане"й. Вдоль дороги небольшие деревянные дома окраины. Вдали видны столбы городских ворот с двуглавыми орлами. У дверей последнего у заставы кабака стоят в ожидании своих хозяев две упряжки. Видимо, они здесь давно. В санях сидит, закутавшись в платок от холодного ветра, одинокая женская фигура, она в терпеливом, покорном ожидании. Есть в "Последнем кабаке у заставы" чувство щемящей тоски и скорби от безотрадной крестьянской доли, приводящей в кабак в поисках единственного забвения. Внешне простая картина обладает большим драматическим напряжением. Синевато-серый снег, неприглядные темные домишки с красновато-желтыми огоньками подслеповатых окон, у горизонта, за ними, черные силуэты строений городской заставы вызывают чувство тревоги. Вся картина, выдери/санная в единой тональности, передает чувство одиночества и холода. Если на переднем плане среди холодных красок встречаются теплые тона, то к горизонту они становятся все холоднее и холоднее. Это передает и ощущение сумерек, опускающихся на город. Морозный ветер, разгулявшийся вдоль широкой улицы, заносит снегом стоящие сани, окна домов и пронизывает до костей крестьянку, ожидающую в санях. Эмоциональность пейзажа раскрывает содержание картины ""- трагическую обреченность русского крестьянства. Усиление эмоциональной роли пейзажа вообще становится в этот период характерным для русской литературы и живописи. У Перова эмоциональный пейзаж стал средством раскрытия психологической характеристики действующих лиц и событий.
Н. Ф. ЛЯПУНОВА В. Г. Перов (М., Искусство, 1968)

Внебрачный сын чиновника, вышедшего в отставку и служившего управляющим имением, он провел детство в деревне. Свою фамилию получил за умение чисто, красиво писать пером. В 1860 году закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Был наиболее выдающимся его выпускником, а впоследствии и профессором этого училища. За успехи в училище получил Большую золотую медаль.

Перов был одним из первых художников, кто смело разрушил все преграды, отделявшие русскую живопись от действительной жизни простого человека, правдиво обрисовал нищую послереформенную деревню в России, жалкое существование городской бедноты. Все сюжеты для своих произведений Перов брал из жизни, наблюдая ее со всех сторон. После окончания училища со своим другом, художником Прянишниковым, они бродили по окрестностям Москвы, наблюдали и обдумывали темы для своих картин. Произведения Перова носят остросатирический обличительный характер.

Как-то забрели они (Перов с Прянишниковым) в Мытищи. И увидели под тенью деревьев, за столом сидит откормленный, краснорожий иеромонах, отдуваясь, пьет чай с блюдечка; у ног его саквояж, из которого торчит горлышко бутылки. За ним служка-чернец, стоя, пьет пустой чай, он не смеет сидеть в присутствии "святого отца". "Святой отец уже выпил целый самовар, а молодая девушка доливает еще. Так родилась картина "Чаепитие в Мытищах".

Рядом с блаженствующим попом стоит нищий калека-солдат - тянет руку за подаянием. Мы видим приколотую к его шинели медальку, - быть может, под Севастополем оставил ногу горемыка-солдат? Служанка отталкивает прочь его руку, неприязненно скосил взгляд поп, а мальчонка-поводырь стоит, не смея протянуть за милостыней отцовский картуз. Какая горькая нота сочувствия к детям звучит в картине! Нет горше обиды, чем обида ребенка, и нестерпимо видеть эту робкую фигурку мальчишки - голодного и босого - рядом с равнодушным обжорством!

Самое, вероятно, примечательное произведение Перова, очень созвучное с поэмой Некрасова "Мороз, Красный нос".

В последний раз везет Савраска своего хозяина на погост, тяжело, медленно везет в гору розвальни с гробом хозяина. Гроб покрыт рогожей. К нему прижались двое детей, ошеломленных страшной потерей. Опустив поводья, сгорбившись, на передке саней сидит вдова, мать. Сколько скорби в ее склоненной голове, в руках, согбенной спине! Горько у нее на душе, давят невеселые думы. Умер кормилец, муж - как ей теперь жить, как поднять детей!? Безотрадна судьба детей, так же, как и в произведении Некрасова:

"...Савраска увяз в половине сугроба -
Две пары промерзших лаптей
Да угол рогожей прикрытого гроба
Торчат из убогих дровней.
...Ребята с покойником оба
Сидели, не смея рыдать..."

Савраска плетется, понурив голову. Остановилась, подняв голову, завыла собака. Не только животные, но, кажется, сама природа переживает с людьми их горе. Холод, ощущаемый в природе, печальные краски зимних сумерек, сдержанная гамма серо-желто-коричневых тонов подчеркивают сиротливость, суровую трагедию крестьянской семьи.

Еще не закончив писать картину "Проводы покойника", Перов задумал другую - показать только детей, детей мастеровых, детей московской улицы.

Перов представил зимнюю, вьюжную улицу, как бы отгороженную от людей, от уличной суеты угрюмой монастырской стеной. Вдоль стены, по улице вверх трое детей везут на салазках огромную обледенелую бочку с водой. Два мальчика и девочка выбились из сил, ветер рвет их дырявую одежонку, а они все тянут и тянут свои сани, вот-вот соскользнет бочка с обледенелых саней, но какой-то случайный прохожий удержал бочку сзади и помогает ее везти. Невозможно без сострадания смотреть на эти изможденные лица детей, видеть эти глаза, наполненные горечью, страданием, мукой. Суровые краски зимнего пейзажа усиливают безотрадное впечатление от картины.

Перов быстро написал двоих крайних детей, но долго не мог найти "коренника", мальчика в центре "Тройки". Однажды у Тверской заставы он увидел усталых пешеходов - старушку с мальчиком. Художник был поражен, насколько мальчик подходил по своему типу для его картины. Перов с трудом уговорил старушку-мать позволить написать сына, та все боялась, что это великий грех. После долгих уговоров она согласилась. Мальчик сидел спокойно; Перов писал горячо, быстро, а старушка, которая оказалась при ближайшем рассмотрении гораздо моложе, тихо рассказывала о том, как похоронила мужа, детей и остался у нее только единственный сын Васенька, единственная ее радость. Картина была написана.

"Тройку" впоследствии купил Третьяков П.М. Однажды на квартиру художника пришла какая-то старушка. Он не узнал ее, она напомнила ему о себе и долго не могла успокоиться - все плакала. Потом сказала, что сын ее умер, она, похоронив его, распродала все, собрала немного денег и вот пришла купить картину, где "был списан ее сынок". Перов объяснил, что картина ему уже не принадлежит и повел ее в Третьяковскую галерею. Она обвела комнату своим кротким взглядом и стремительно подошла к той картине, где изображен ее милый Вася. "Батюшка ты мой! Родной ты мой, вот и зубик-то твой выбитый!" - и с этими словами, как подрезанная, повалилась на пол. Много времени провела мать у картины Перова, никто ее не тревожил, и только дежурный наполненными слез глазами смотрел не нее. "Море слов, а горя реченька, горя реченька бездонная!,"

Это бездонное человеческое горе всегда и везде умел видеть и видел Перов своим большим и щедрым сердцем.

В этой картине художник поднимает один из самых острых вопросов общественной жизни России 60-х годов - бесправное тяжелое положение женщины.

На картине изображено первое знакомство купеческой семьи с приехавшей работать гувернанткой. Молодая девушка, потупив взор, стоит посреди комнаты и вытаскивает из сумки рекомендательное письмо. Ее в упор рассматривают купеческая семья. Впереди важно стоит с тупым выражением лица хозяин дома и нагло рассматривает "товар". Столпившиеся за его спиной домочадцы каждый по-своему смотрит и оценивает приезжую. Рассматривают гувернантку и любопытные слуги, но отношение к ней уже другое, не хозяйское. Одиноко стоит в центре комнаты сама молодая девушка. Ее строгий, скромный костюм контрастирует с безвкусной обстановкой комнаты. Тяжело придется бедной девушке в этой сытой, но бездушной семье.

Несколько лет спустя после картины "Проводы покойника" Перов написал "Последний кабак у заставы". Вся как бы погруженная в тоскливо-туманную мглу надвигающегося зимнего вечера, она производит неотразимое впечатление: вдали желтовато-рыжая полоска тумана, в окнах чуть светятся красноватые огни, а у заставы стоят столбы с двуглавыми орлами и куда-то вдаль уходит заснеженная, изрезанная полозьями саней дорога. У входа в кабак "Расставание" понуро стоят две лошади, запряженные в крестьянские дровни. Вот у последней заставы у кабака, в санях сидит, закутавшись в платок, одинокая русская женщина и думает свою горькую думу. Она, должно быть, уже много часов сидит и ждет своего мужа, ждет безропотно, терпеливо, может быть, даже жалеет его. Потом, пьяного, повезет его домой и так же безропотно будет терпеть его побои, молчать и работать, не разгибая спины до самой смерти.

"...Доля ты! -русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать!
Немудрено, что ты вянешь до времени,
Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!"

Совсем небольшая картина. Написана превосходно, с суровой простотой, без всяких лишних подробностей. У деревянного стола, покрытого вместо скатерти какой-то блекло-розовой тряпицей, сидит человек. На столе недопитый стакан вина, бутылка,картуз. В руках человека гитара; он перебирает струны. Кто он, этот некрасивый, сгорбленный человек с такими печально-унылыми глазами?

Среди портретов, написанных Перовым, особенно выделяется портрет писателя А.Н.Островского. Перов любил пьесы Островского, часто смотрел их в Малом театре, бывал и у самого Островского, которого хорошо знал. И он написал его таким, каким привык видеть дома,- в стареньком беличьем тулупчике. Он сидит на стуле, чуть наклонившись вперед, и смотрит на зрителей умными и добрыми глазами.

На опушке леса расположились на отдых охотники. Их трое. Один из них, по-видимому старый барин-помещик, рассказывает о своих фантастических приключениях на охоте; охотник помоложе жадно слушает его рассказ, забыл даже закурить приготовленную папиросу; в центре ямщик-крестьянин недоверчиво почесывает за ухом - он-то хорошо знает, что такое эти охотничьи рассказы! Рядом на земле - ружье, охотничья сетка, битая дичь.

Последний кабак у заставы. 1868 г. Холст, масло 51,1 x 65,8 см. Государственная Третьяковская галерея,

Василий Перов. Последний кабак у заставы.
1868. Холст, масло.
Третьяковская Галерея, Москва, Россия.

Произведением, отобразившим уровень духовного восхождения самого художника, стало его полотно (1868). Картина написана в сумрачных тонах, и только яркие всполохи огня бьются в окнах, готовые вырваться наружу. Кабак, этот «вертеп разврата», как считал сам Перов, возникает на холсте образом разгула страстей, пожирающих человека, его душу. Этот адский огонь заполнил собою все этажи заведения, все пространство, заключенное в его стенах, и даже задел собою все близстоящие строения. А кругом стужа, лошади, застоявшиеся на морозе, закутанная в платок баба, одиноко сидящая в санях.

Судя по хаотическому ритму следов от саней, проутюживших снег, заведение не пустует ни днем, ни ночью. Никто не проезжает мимо него, чтоб в последний раз, перед возвращением домой, не отвести душу. И потому кабак все сильнее и сильнее распаляется своими страстными огнями, а мир вокруг, леденея, все более и более погружается во тьму.

А совсем рядом пролегла широкая дорога, что ведет за город. Она поднимается вдоль холма, мимо пограничных столбов, мимо неприметной церквушки, потерявшейся за деревьями, словно прикрывшейся ими от мирского смрада. Стоит она, крошечная, близ дороги, справа, на самой вершине холма. И здесь же, на той же самой линии ставит художник удаляющийся обоз, из которого никто не повернул к церкви. лошади, поникнув головами, словно пристыженные, едут мимо. Обоз круто берет влево, оставляя по себе густые тени, что, накрыв дорогу, черным шлейфом тянутся по земле.

Примечательно, что данный художником масштаб церкви предполагает ее предельное удаление. А при этом расстояние между заставой и храмом необычайно мало, благодаря чему его изображение оказывается пространственно приближенным. В результате возникает вопиющее несоответствие масштабов церкви и пограничных столбов, вырастающих сразу же до невероятных, гигантских размеров, свидетельствуя о явном выпадении изображения церкви из общей перспективы построения. И все же никаких нарушений здесь нет. Подобный эффект вызван сознательно, и достигается он при использовании старого как мир приема - введения еще одной, новой перспективы для изображения храма, который, таким образом, оказывается в совершенно иной пространственной среде. Композиционно Перов помещает маленькую церквушку в основание разбегающихся от нее вверх линий. Справа - абрисом поднимающегося уступами обелиска, а слева - диагонали заснеженных крыш. Скомпонованная таким образом пространственная среда, отождествленная с небесной сферой, начинает существовать как в обратной перспективе, разрастаясь по восходящей. И свет, заполняющий ее, точно так же все более разгораясь по мере удаления от горизонта, набирает свою силу, под натиском которой отступают ночные тени. И тогда линия горизонта, совпав с вершиной холма, осененного храмом, становится пограничьем не столько между небом и землей, сколько между светом и тьмой. И следовательно, церковь оказывается ключевым звеном в композиции, вобравшей в себя образы двух миров: дольнего, с его адскими губительными страстями, и горнего, открывающегося в обратной перспективе духовным пространством церкви, с его просветленностью и чистотой. Несмотря на все свое контрастное сопоставление, самостоятельность и даже самодостаточность, изображения первого и второго планов тем не менее даны не в отрыве, а в тесном соприкосновении друг с другом. И даже более того - с выявлением связующего между ними, представленного образом той самой широкой дороги, что пролегла совсем рядом, предоставляя каждому выбор пути: к пагубе или спасению.

К сожалению, современники увидели в картине лишь «обличительный сюжет». В то время как здесь сфокусировалась, по определению самого Перова, «внутренняя, моральная сторона» человеческого бытия, которая была для него важнее всего.

Еще никогда Перов не поднимался до таких обобщений. Да и сама идея выбора как нравственного самоопределения человека еще никогда в русском искусстве не формулировалась столь четко и откровенно.

Картина «Последний кабак у заставы», подведя определенный итог всему, что делал художник в предшествующие годы, стала во многом рубежной, и не только для него самого. Положив в основу своего искусства религиозное начало, художник поднял и сам жанр на такую высоту, на которой зло начинает осмысливаться не только и даже не столько социально, сколько нравственно, как смертоносная язва, разлагающая человеческие души. Нравственное измерение зла - вот то новое, что привнес в отечественное искусство Василий Перов. Пафос искусства мастера - не в обличении зла как такового, а в необходимости и возможности человека в самом себе противостоять злу, в утверждении той внутренней, одухотворенной силы, что способна поднять человека над невзгодами, скорбями и унижением.

Марина Владимировна Петрова.